Неточные совпадения
Пьет да ест Васяга, девок портит,
Молодым парням — гармоньи дарит,
Стариков — за бороды таскает,
Сам орет на всю калуцку землю:
— Мне — плевать на вас, земные
люди.
Я хочу —
грешу, хочу — спасаюсь!
Все равно: мне двери в рай открыты,
Мне Христос приятель закадышный!
Малый
человек и нуждается, хлебца нет, ребяток сохранить нечем, на вострой соломке спит, а все в нем сердце веселое, легкое; и
грешит и грубит, а все сердце легкое.
— Эх, ду-ура, блаженная ты дура, последний мне
человек! Ничего тебе, дуре, не жалко, ничего ты не понимаешь! Ты бы вспомнила: али мы с тобой не работали, али я не
грешил ради их, — ну, хоть бы теперь, хоть немножко бы…
— Не говори ты этого, сударь, не
греши! В семье ли
человек или без семьи? Теперича мне хоть какую угодно принцессу предоставь — разве я ее на мою Анну Ивановну променяю! Спаси господи! В семью-то придешь — ровно в раю очутишься! Право! Благодать, тишина, всякий при своем месте — истинный рай земной!
— Так! Бог — безгрешен, а
человек — образ и подобие его.
Грешит образ, плоть; а подобие
грешить не может, оно — подобие, дух…
— Эх вы, телята!.. — хохотал Володька. — Да где у вас глаза-то? Что за беда, если старик и потешится немного…
Человек еще в поре. Не такие старики
грешат: седина в бороду, а бес в ребро.
— «Да, я знаю, что
грешу и противоречу себе! — грустно сознавалась она. — Но так хорошо слушать вас и мечтать о возможности счастья для всех
людей!»
— Но ежели я каяться не хочу? — твёрдо спросил Илья. — Ежели я думаю так:
грешить я не хотел… само собой всё вышло… на всё воля божия… чего же мне беспокоиться? Он всё знает, всем руководит… Коли ему этого не нужно было — удержал бы меня. А он — не удержал, — стало быть, я прав в моём деле.
Люди все неправдой живут, а кто кается?
Сидит
человек… не двигается… и
грешит оттого, что скучно ему, делать нечего: машина за него делает все…
— Отчего же?..
человек как все… могу и я
грешить и ошибаться, но только я не люблю быть долго виноватою и, если кого обижу, люблю поскорей поправиться: прошу прощения.
— Тихон говорит: если бог миру хозяин, так дожди должны идти вовремя, как полезно хлебу и
людям. И не все пожары — от
человека; леса — молния зажигает. И зачем было Каину
грешить, на смерть нашу? На что богу уродство всякое; горбатые, например, на что ему?
— Эх, старый, не
греши! — сказал он, — а поищи-ка в подполье, авось найдешь стареньких целковеньких четыре сотенки. Я тебе такого охотничка куплю, что чудо. Намедни назывался
человек один.
— Вот и порешили с
человеком, — медленно заговорил Коновалов. — А все-таки в ту пору можно было жить. Свободно. Было куда податься. Теперь вот тишина и смиренство… ежели так со стороны посмотреть, совсем даже смирная жизнь теперь стала. Книжки, грамота… А все-таки
человек без защиты живет и никакого призору за ним нет.
Грешить ему запрещено, но не
грешить невозможно… Потому на улицах-то порядок, а в душе — путаница. И никто никого не может понимать.
Филицата. Не
греши! Чего тебе мало? Завсегда сыт, пьян, хоть не сплошь, так уж через день аккуратно; с хорошего
человека и довольно бы.
Архип. Полно грешить-то! Тебе жить да жить! Мне вот, Афоня, уж вовсе жить незачем, а я все живу. Бог-то знает, что делает. Что я за
человек стал! Красного солнышка, ясного месяца я не вижу, зеленых лугов тоже, студеной водицы и всей твари божьей тоже не увижу никогда. А больней мне всего, что не вижу я светлого лица человеческого.
Бывая иногда, по своему положению в свете и по своей литературной славе, в кругу
людей так называемого высшего общества, Загоскин не мог не
грешить против его законов и принятых форм, потому что был одинаков во всех слоях общества; его одушевленная и громкая речь, неучтивая точность выражений, простота языка и приемов часто противоречили невозмутимому спокойствию холодного этикета.
Что значит золото? — оно важней
людей,
Через него мы можем оправдать
И обвинить, — через него мы можем,
Купивши индульгенцию,
Грешить без всяких дальних опасений
И несмотря на то попасть и в рай.
Мелания. Ты не предо мной, не пред
людьми кайся, а перед богом!
Люди — не простят, а бог — милостив. Сам знаешь: разбойники, в старину, как
грешили, а воздадут богу богово и — спасены!
В рассказах о нечистоте местных нравов много неправды, он презирал их и знал, что такие рассказы в большинстве сочиняются
людьми, которые сами бы охотно
грешили, если б умели; но когда дама села за соседний стол в трех шагах от него, ему вспомнились эти рассказы о легких победах, о поездках в горы, и соблазнительная мысль о скорой, мимолетной связи, о романе с неизвестною женщиной, которой не знаешь по имени и фамилии, вдруг овладела им.
— Девушка, не
греши! — сказал он стонущим голосом, как больной. — Без постов нельзя, сам господь наш постился сорок дней. А только я тебе объяснял, что худому
человеку и пост не в пользу.
Илья. Не говори, не
греши! Что тебя привораживать, коли ты и так ровно чумовой. Своевольщина-то и все так живет. Наделают дела, не спросясь у добрых
людей, а спросясь только у воли своей дурацкой, да потом и плачутся, ропщут на судьбу, грех к греху прибавляют, так и путаются в грехах-то, как в лесу.
— Не
греши напрасно, братец, — возразила Манефа. — Мало ль чего
люди не наплетут! Какое питье, когда жевать нечего, одеться не во что!
— Над старыми книгами век свой корпят, — продолжала та, — а не знают, ни что творят, ни что говорят… Верь мне, красавица, нет на сырой земле ни единой былиночки, котора бы на пользу
человекам не была создана. Во всякой травке, во всяком цветочке великая милость Господня положена… Исполнена земля дивности его, а любви к
человекам у него, света, меры нет… Мы ль не
грешим, мы ли злобой да кривдой не живем?.. А он, милосердный, все терпит, все любовью своей покрывает…
— Не
греши праздным словом на Божьих старцев, — уговаривал его паломник. — Потерпи маленько. Иначе нельзя — на то устав… Опять же народ пуганый — недобрых
людей опасаются. Сам знаешь: кого медведь драл, тот и пенька в лесу боится.
Надо правду говорить, — продолжала Манефа, понизив голос, — от
людей утаишь, от Бога не спрячешь — ины матери смолоду баловались с ребятами,
грешили…
Даже и тогда, когда в
человеке пробуждается сознание своей души, он все-таки исполняет желания тела, противные желанию души, и этим делает себе вред, ошибается,
грешит.
Когда
человек сделал грех и понял, что он согрешил, ему две дороги: одна та, чтобы признать грех и думать о том, как бы не повторять его, другая та, чтобы, не веря своей совести, справиться о том, как
люди смотрят на тот грех, который он сделал, и если
люди не осуждают, продолжать
грешить, не сознавая своих грехов.
Если
люди живут в грехах и соблазнах, то они не могут быть спокойны. Совесть обличает их. И потому таким
людям нужно одно из двух: или признать себя виноватыми перед
людьми и богом, перестать
грешить, или продолжать жить грешной жизнью, делать дурные дела и называть свои злые дела добрыми. Вот для таких-то
людей и придуманы учения ложных вер, по которым можно, живя дурной жизнью, считать себя правыми.
Те
люди, которые верят в то, что бог сотворил мир, часто спрашивают: зачем же сотворил бог
людей так, что они должны
грешить, не могут не
грешить?
— Лучше
грешить осторожностью, чем быть беспечным или самонадеянным… Ведь вам, как вахтенному начальнику, доверена жизнь всех
людей на корвете, — прибавил капитан.
«Как всё бедно и глупо! — думал Васильев. — Что во всей этой чепухе, которую я теперь вижу, может искусить нормального
человека, побудить его совершить страшный грех — купить за рубль живого
человека? Я понимаю любой грех ради блеска, красоты, грации, страсти, вкуса, но тут-то что? Ради чего тут
грешат? Впрочем… не надо думать!»
При таком состоянии
человека до преступления один шаг, и князь Алексей Юрьич совершал преступления, но, совершая их, нимало не помышлял, что
грешит перед богом и перед
людьми.
Человек не
грешит прежде всего из страха ада.
— Полно, не
греши, Михайло! Свои
люди, сочтемся. Услужи мне только Образцом.
— Что повесил голову, камрад, — дружески ласковым тоном заговорил Баур. — И впрямь подумал, что его привезли под гнев светлейшего… На посещение красоток вечерней порой у нас его светлость не гневается: сам
грешит и
людям прощает…